|
|
Фронтовая судьба Очкина Алексея
Яковлевича
Война после войны
Характер Алексея Очкина, с одной стороны, помог ему после войны,
когда он, проводя не раз долгие мучительные месяцы на койках
госпиталей, закончил школу рабочей молодежи, поступил, выдержав
огромный конкурс, во ВГИК, стал кинорежиссером — постановщиком трех
фильмов, писателем, лауреатом премии им. А.Фадеева. С другой
стороны, характер продолжал препятствовать спокойному течению жизни.
В хрущевское время Очкин, выступая по приглашению В.И.Чуйкова в
Генштабе, рассказывает о своей пьесе "Старая яблоня", где
подвергалась критике политика удушения крестьянского хозяйства. В
брежневское время приобретает недоброжелателей, защищая в высоких
инстанциях от несправедливости своего сталинградского соратника
Николая Смородина. Маршал Чуйков, всегда тепло относившийся к своим
сталинградцам, говорил с А.Н.Косыгиным о присвоении
"Алеше" звания Героя, но уже настали времена, когда и Косыгин
оказывался в тени генсека, нового четырежды Героя, и сама
Сталинградская битва начала уходить в тень "Малой земли"... Только
санинструктор Антонина Давыдова — "Солнышко", одна из трех
защитников кручи, оставшихся в живых в 60-е годы, получила орден
Ленина.
Послевоенная судьба ветеранов — это отдельная, как представляется,
неисследованная еще тема. О трагедии фронтовиков пишет Ю.В.Бондарев
в рассказе "Павел", написанном спустя 40 лет после Победы: "И только
сейчас я понимаю, что он был одним из моего поколения, кто пытался и
после войны сохранить свое положение хозяина в любых обстоятельствах,
еще не сознавая, что его звездные часы безвозвратно остановились в
поверженном Берлине и уже не повторятся".
Участник Сталинградской битвы, старший инструктор информации
политотдела 62-й армии писатель И.Г.Падерин, автор не раз
переиздававшейся в 60-70-х годах повести об Алексее Очкине "Комдив
бессмертных", говорит: "Этот человек — живая легенда в полном смысле
слова. Высокий, плечистый, очень разворотливый, решительный офицер.
Очень крутой. Никого не признавал. Все время старались его
поправлять, но он все делал по-своему... Был одним из тех, кто
первым применил сталинградскую тактику уличных боев — держать врага
на бросок фанаты, что помогало при полном преимуществе немцев в
авиации, тяжелом вооружении. В 112-й дивизии о подвиге на круче
ходили легенды. Подумать только — пуля пробила голову, а Очкин потом
дошел до Берлина. И годы спустя, уже после войны Чуйкову присылали
письма с просьбой увековечить память погибших на круче. Но был
какой-то фискал на Очкина, писал на него доносы... Может быть, из
тех, кто сбежал тогда с командного пункта? Ох, сколько я знаю
подобных фискалов, сколько было клеветы и подлости... Сталинград —
это адская круговерть, бомбили не менее 300 немецких пикировщиков в
день. Хрущев раз приехал к Чуйкову в штаб, съел гуся и дал ходу. Их
ведь никого не было там..."
За послевоенные десятилетия известно немало случаев, когда кто-либо
приписывал себе подвиги, которых не было, или преувеличивал истинные
заслуги. Алексея Яковлевича Очкина никто в этом открыто не обвинял.
Существуют, однако, закрытые документы, с одним из которых разрешили
познакомиться сотрудники Центрального музея Вооруженных Сил. В этой
справке 1972 года признано, что "Очкин А.Я. был активным участником
боев против немецко-фашистских захватчиков на протяжении почти всей
войны" и "действительно показал себя стойким, мужественным
и отважным офицером"... Вместе с тем высказывались и
некоторые сомнения...
К сожалению, и до сих пор многое о войне так и осталось под спудом.
60-е годы были временем возвращения памяти благодаря таким писателям
как С.С.Смирнов, одна из книг которого названа "Рассказы о
неизвестных героях". И никто не удивлялся, что в политдонесениях их
подвиги не отражены должным образом. Многие документы просто не
сохранились. Бывший начальник шифроотдела 112-й дивизии А. В.
Маликов пишет о том, как собственноручно сжигал документы на
окруженном немцами командном пункте 14 октября 1942 года. Остаются
недоступными и поныне бумаги особых отделов и личных дел, в которых
написано о бегстве с КП штабистов 112-й в тот страшный день.
Косвенные подтверждения можно увидеть в том, что комдив Иван
Ефимович Ермолкин был действительно назначен 25 января 1943 г. с
понижением зам. командира другой дивизии (через несколько месяцев он
погиб). А зам. командира дивизии по политчасти Макс Лазаревич
Липкинд стал зам. командира полка. Впрочем, затем снова пошел в рост
и получил шесть орденов, в том числе в мае 1945 г. орден Красного
Знамени, а в июне 1949 г. — орден Ленина. А.А.Вой-збун, начальник
штаба артиллерии 112-й дивизии, оставивший на КП в Сталинграде
одного Н.И. Годлевского, долгое время непосредственный начальник
Оч-кина — кавалер не одного, как Алексей Яковлевич, а четырех
орденов Красного Знамени (тремя последними награжден 5 и 16 мая 1945
г., а также 31 марта 1946 г.).
В официальной истории парторганизации 112-й дивизии оборона кручи
описана таким образом: "В ночь на 15 октября врагу в одном месте
удалось полностью смять танками один наш батальон и прорваться на
кручи берега Волги, внизу которых лежали раненые наши бойцы. Тогда
раненые коммунисты обратились к своим друзьям с призывом: "Умрем, но
не дадим врагу опоганить воды великой русской реки Волги,
коммунисты, вперед!" И взявши друг друга под руки стали взбираться
на кручи. Увидев окровавленные ряды русских воинов, идущих в атаку,
немцы не выдержали и отошли". Автор справки для Главпура верит не
Чуйкову, а такому описанию, поскольку оно сохранилось в архиве...
Только в 1973 году после долгих поисков удалось найти мать Вани
Федорова, который вместо того, чтобы ехать в эвакуацию пристал к
идущему на Дон из Сибири эшелону 112-й дивизии и только благодаря
исключительному упорству добился права стать воспитанником части.
Наталья Никитична жила в своем родном смоленском селе Бурцеве. В
войну потеряла четырех сыновей и мужа. Три сестры Вани стали
известными доярками, а младшая Героем Социалистического Труда и
депутатом Верховного Совета .РСФСР. По семейному преданию, династия
Федоровых берет начало от Василисы Кожиной, знаменитой
старосты-партизанки Отечественной войны 1812 Года. Именем Вани
названа улица в райцентре Ново-Дугино, в Волгограде установлена
мемориальная доска.
Только в 60-х годах начали создаваться ветеранские организации.
Многие однополчане нашли друг друга спустя годы и годы. Отозвались
дети И.А.Пивоварова и В.И.Черношейкина, других защитников кручи.
В наградном листе А.Я.Очкина на медаль "За отвагу" от 28 мая 1943 г.
говорится об "умении руководить боем в сложных условиях", о боях
батареи Очкина за Юдовку и Романове, о тяжелом ранении в ногу... Не
совсем даже ясно — почему же представили только к медали? В архивах
дивизии есть сведения о награждениях такой медалью, например,
старшин за налаживание хозяйственных работ, учет боевого обозного
имущества, за своевременную замену белья. Все это необходимо на
войне, но сравнимо ли с руководством батареей и штурмовым отрядом в
бою?
То, что Очкин, будучи тяжело ранен, уничтожил дзот в решающий момент
боя — подтверждено свидетельствами очевидцев, официально собранными
на месте боев в Курской области сотрудниками военкомата, музея и
местной газеты. Они прислали их В.И.Чуйкову, в то время заместителю
министра обороны СССР и в Центральный музей Вооруженных Сил, узнав,
что герой Сталинграда — тот самый лейтенант, о котором помнят и у
них. В работе А.Коваленко "Правда о Матросове и матросовцах" (М.,
1994) пишется о подвиге Г.В.Майсурадзе, который в 1944 году был
удостоен звания Героя Советского Союза за то, что "презирая смерть,
бросился на дзот врага и закрыл амбразуру своим телом". Сам
Майсурадзе, оставшийся в живых после тяжелейших ранений, но
утверждению А.Коваленко, рассказывал ему о том, что уничтожил дзот
первой гранатой, потом бросил вторую, осколками которой и был
поражен. В горячке боя этого никто не разглядел. "И никто не
сомневается, что Георгий Майсурадзе, Алексей Очкин и другие • -
подлинные герои..." — заключает автор.
В Подольском архиве Министерства обороны в листке А.Я.Очкина
написано, что он представлялся к званию Героя Советского Союза в
1965 г. и приписка: "Получил ранение на пути к дзоту 26.3.43".
Самого Алексея Яковлевича Очкина сейчас гораздо больше тревожат
проблемы не прошлого, а настоящего: "В годы войны я не был в плену
или оккупации, а вот сейчас у меня появилось такое ощущение... Одно
унижение за другим, бесправие... О грядущем крахе экономики я писал
еще десять лет назад в журнале "Наш современник", говорил на
Всесоюзном координационном совещании ученых-экономистов, где
находился как писатель. Горбачев обещал, что обсуждение этих проблем
будет всенародным...
Надежда на возрождение очевидно заключена только в национальной
идее, в Православии. А сегодняшняя элита отправляет своих детей
учиться на Запад... Нас толкают в рабство, а я не могу быть рабом.
Как можно спокойно слушать одновременно сообщения о заявлениях
некоторых организаций в Германии с претензиями на Кенигсберг и
выступление президента России, который катастрофически сокращает
наши войска на северо-западе страны?! Василий Иванович Чуйков
рассказывал нам, как трудно было наверстывать ущерб, нанесенный
хрущевскими сокращениями в армии и на флоте.
Но самое страшное — это даже не материальное разорение, а когда
убивают душу человека. В дни войны люди были гораздо сильнее. Было
единство фронта и тыла. Выступал я с писателями-ветеранами в
госпитале перед ребятами, воевавшими в Чечне. Говорю, что нам
морально было легче... Мы знали, что война священная. Что Сталинград
— последний рубеж.
Что может объединить сейчас нас, русских? Наверно, к великому
сожалению, еще большее горе... Мы, сталинградцы, не можем быть
равнодушными, мы всегда на изломе..."
<<Назад
|
|
Общение:
E-mail
Обратная связь
|